ПАПУШ. ИСТОРИЯ ЯВЛЕНИЯ.

"Он родил всех нас, и без него ничего бы не было. Для меня Папуш - это не просто фамилия моего тренера, это целое явление, феномен, эпоха в российской водной жизни.  Папуш - культовая фигура в российском освоении бурной воды, и это пожизненное звание уже никто у него не отнимет. Оно совершенно заслуженное. В 70-х, когда гребной слалом перестал быть олимпийским, он буквально возродил его из пепла и двинул эту тему по полной программе - и сам гребной слалом, и применение слаломной техники при сплаве по сложным рекам. Поход на Башкаус, когда на байдарках они прошли пороги, которые и сейчас мало кто ходит, стал просто легендарным.  Цитаты из статьи в "Ветре странствий" об этом сплаве быстро стали крылатыми фразами, и еще много лет их можно было услышать в различных водных компаниях. По тем временам Башкаус - это просто запредел. Безусловно, он был бунтарем, как и все люди, которым удалось что-то изменить, сделать что-то новаторское. А для своего времени это стало несомненным прорывом - в понимании бурной воды, в технике сплава, в развитии гребного слалома".

Антон Лазько (Торпеда), участник чемпионатов мира по гребному слалому и олимпийских игр в Атланте в 1996 году, неоднократный чемпион России. В 1999 году вместе с Александром Давыдовым прошел водопад Ахцу (р.Мзымта) - одно из сложнейших препятствий, пройденных в России на каяке.

Сергей Павлович Папуш: ...По образованию я математик, видимо, этим объясняется подход к самым разным задачам, которые пришлось решать и в гребном слаломе, и в водном туризме. Аналитический, если хотите, подход.

Многие вещи придуманы за письменным столом и потом развиты на практике.

Не мной одним, конечно, у нас в то время собрался очень хороший коллектив: все с высшим образованием, кандидаты наук к 25 годам. В водном туризме тогда возникало много разных идей - как сплавляться и на чем, все они носились в воздухе, но были весьма разрозненны и четкого оформления не получали. Кто предлагал камеры надувные побольше для плотов брать, кто в байдарку камней накладывать, чтобы она лучше валы в порогах пробивала. Наша заслуга, пожалуй, в том, что мы тогда все это трезво оценили, обобщили и постарались на личном примере продемонстрировать.

Две идеи было. Первая - использование техники гребного слалома в водном туризме. Вторая - разработка четырехместного катамарана, который я не побоюсь назвать своим изобретением, и не без доказательств. Именно эти две идеи тогда оценили по достоинству, да и сейчас они дают заметный шлейф...

Гребной слалом

Давно это было, в начале 70-х...

Тогда удалось создать секцию гребного слалома, называлась она "Буревестник".

Надо сказать, что путь российского гребного слалома практически повторяет путь западного, но с шагом в тридцать лет. Этот вид спорта возник на Западе до войны, в альпийских странах (в этом швейцарско-австрийско-французском клубочке). Сначала водный туризм, пороги, разборные лодки (приблизительно такие делали на заводе "Салют"), затем стали придумывать упражнения, потом делать искусственные препятствия. То же самое было в России, только после войны.

И все это в мире развивалось бурно, сильно менялись правила, трассы, техника их прохождения. Революции происходили и в материалах, и в формах лодок.

Одну из таких революций нам удалось импортировать с Запада и насадить здесь, на самобытной российской почве.

Когда мы начинали, гребной слалом в Москве отсутствовал. Он был самым мощным в Латвии и на Украине, еще маленькими кусочками по стране и в Ленинграде. Ленинград тогда считался отдельной республикой СССР по спорту. Были сборные России, Украины, Москвы и Ленинграда. Это сейчас смешно...

То есть в Питере - слалом, а в Москве - нет?! Ну, мы и занялись этим делом. Лодки в стране тогда существовали старинные, только производства ГДР, поскольку Союз не дружил с другими слаломными державами, ни с Англией, ни с Францией, ни с кем.

Одним из теоретиков нашего движения был Вадим Гуйда, сейчас в Канаде живет, а тогда числился студентом Тимирязевской академии. Его идеи воплотились во многих начинаниях, например в попытке приподнять "железный занавес" собственными руками. Покупали на черном рынке кроны, Вадим ехал в Чехию и привозил оттуда новые лодки. Разумеется, как личный багаж. С них делали матрицы и изготавливали эти самые "лодки нового поколения". И когда мы, молодые, никому не известные, еще только будущие мастера гребного слалома, вышли на чемпионат СССР, то монстры слалома из Латвии и Украины смотрели на нас как на инопланетян - такие лодки они видели только на обложках иностранных журналов. У них все было очень старое. Как я уже говорил, гребной слалом - бурно развивающийся спорт. Он и сейчас быстро развивается, а тогда каждый год-два происходили какие-то революционные изменения. И мы старались все время быть на переднем крае - и в гребном слаломе, и в водном туризме, которым параллельно занимались.

По сложной воде в то время люди практически не умели ходить, в нынешнем понимании этого слова. Представления о том, что и как должно происходить в водном потоке, были весьма смутными.

Это сейчас те же Антон Лазько, Саня Давыдов, Арсений пришли в секцию и там им все рассказали и показали, что и как делать. А тогда... Была такая книжка: Григорьев, Штовба "Сложные походы на байдарках". Купил в 17 лет, теперь храню как раритет. Там у меня любимое место есть, цитирую по памяти: "...наилучшей обувью для сплава являются кеды, близкие к пределу но'ски. Через дырки, которые в них обычно имеются, легко выливается вода..." Конечно, можно было почерпнуть и немало полезной информации, но очень многое приходилось додумывать, осмысливать, проверять на практике самостоятельно.Серьезной проверкой стал наш первый поход на Башкаус в 76-м году.

Башкаус и Катамаран

Башкаус мы ходили на двухместных байдарках типа RZ - надежных, немецкого производства, с пластиковой шкурой. Конечно, для сложных путешествий все приходилось дорабатывать. Там подпилить, тут укрепить, здесь подклеить... Например, чтобы защитить кильсон, надо было надыбать где-то полихлорвиниловый шланг - в свободной продаже его не водилось. Потом попросить друга принести с военного завода "чудесный" клей. И наконец, под вопли соседей по коммуналке наклеить этим вонючим клеем разрезанный вдоль шланг на обшивку. Такая технология...

Были мы ребята молодые, отчаянные, и туристическая общественность страны нас уже признавала. Эскимосский переворот умели делать на двухместной (!) байдарке, и на Башкаусе нам это очень пригодилось. В общем-то, задачи свои мы выполнили, прошли много серьезных вещей в верхней части реки, но все это оказалось настолько смертельно опасно, что нужно было что-то придумывать. Ну, я и сел думать...

Если не считать байдарок, которые были на 99 процентов промышленными - лучи, салюты, эрзетки, то общая картина средств сплава в то время выглядела очень пестро.

Маститые туристы, в основном техническая интеллигенция, серьезно спорили, какими должны быть плоты: чисто из бревен или на камерах. Самые продвинутые говорили, что их вообще нужно делать на специальных надувных элементах. Кто-то предпочитал ЛАСы - лодки авиационные спасательные, кто-то ПСНы - плоты спасательные надувные, человек на шесть - десять. Самодельных конструкций тоже хватало - мастерить в стране любили.

Но большинство из них отличалось либо плохой остойчивостью, либо слабой управляемостью, иногда совмещая эти "полезные" свойства.

У меня же была идея сделать судно слаломное, хорошо управляемое, но многоместное, с грузоподъемностью, достаточной для сложных автономных путешествий. После некоторых раздумий и рисования эскизов получилась такая конструкция: четырехместный катамаран, два поплавка, простая сигарообразная форма, размер 5х2, и гребцы сидят на поплавках либо на попе, либо на коленях. Впоследствии коленная посадка оказалась эффективней.

Тогда я числил себя этаким студенческим вождем как минимум некоторой части молодежного туристического движения и отослал наш "патент" Сергею Гуридову в Питер, считая его самым продвинутым водным туристом того времени. С припиской, что, мол, нужно нам как-то байдарки страховать в сложных походах. Лодку надувную не достанешь, да и дорого. А плоты нам не нравятся. Вот придумали что могли - вещь примитивная, но, может, вы чего присоветуете...

А он возьми да и ответь, что считает конструкцию очень даже совершенной и желает всяческих нам успехов. Окрыленные, запаслись мы рекомендательными письмами и скорей на станцию Столбовая. Там военные продавали разное барахло народному хозяйству на вес. Бывалые туристы хорошо это место знали. Купили прорезиненный капрон БЦК в обрезках, 40 на 90 сантиметров, склеили из него поплавки, а внешнюю их оболочку сшили из матрасной ткани.

Первым пробным камнем для нашего детища стал порог Аманхит на Кубани. По возвращении мы пошли с фотографиями в маршрутно-квалификационную комиссию, авторитетный государственный орган, который оценивал все самодеятельно-туристские затеи. "Вот пришел молодой человек, принес очередную ахинею, связанную с этими самыми... со средствами сплава..." - так меня отрекомендовали.

Объяснял я, показывал - и в комиссии, и другим разным людям, большинство недоверчиво кивали головами, потом кое-кто попробовал, а буквально через год можно было встретить совершенно неизвестного человека, который взахлеб рассказывал о том, что все плоты и надувные лодки - это ерунда, а вот катамаран - это да! И даже меня самого уговаривали, что это такая хорошая вещь!.. Чуть позже, в 1978 году, мы прошли Башкаус практически целиком на байдарках и катамаранах. Наша слаломная группа шла на байдарках, катамараны нас страховали, они уже были с наколенной стойкой, и поход занял первое место на чемпионате СССР по водному туризму. А в гребном слаломе мы к этому времени были уже мастера спорта.

Планку все время старались держать, прошли на катамаранах и байдарках очень много серьезных рек, которые до сих пор не очень-то и популярны. И в гребном слаломе наша московская секция потихоньку стала практически сильнейшей в СССР и в России. Подход был тот же самый, разумный. Чесали репу, думали как что сделать.

Кстати, в нашей секции считалось, что катамаран должен быть вспомогательным судном. Долгое время было так: Саша Смирнов, я, Леша Агеенко шли на байдарках, а ребята с меньшим спортивным потенциалом находились на катамаранах. Поэтому в походе случалось, что они могли пройти более сложные вещи, а мы менее сложные, но зато на байдарке.

ВМ: Вам больше нравились байдарки?

Сергей Папуш: Да, катамаран уже несколько лет жил самостоятельной жизнью, когда я сам попробовал его. Где-то с 81-го года начинается стабильный режим взаимодействия слаломной секции и спортивного туризма. Секция действовала круглый год, а в поход ходили осенью. В Средней Азии, на Восточном Кавказе, в Дагестане все прекрасно идется в сентябре - октябре. В большинство из этих мест, к сожалению, сейчас уже не поедешь... Мы проводили закрытие сезона по гребному слалому в Москве, и наступал месяц отпуска для секции - все ехали в поход. В Средней Азии прошли Муксу и Обихингоу. На Обихингоу в нашей группе шли два катамарана, двухместная байдарка, разборный каяк и слаломное каноэ. В результате к середине похода мы разбили как каяк, так и каноэ, осталась одна двухместная байдарка, на нас с Сашей Смирновым. Нижний каньон был очень серьезный. Мы дошли до порога 6-й категории сложности с поэтическим названием Т-34, причем никто не знает, почему он так назван. Его прошли на катамаранах. Насколько я понимаю, байдарок там не было, и сейчас они там вряд ли появятся - гражданская война все-таки. Как это ни прискорбно слышать, сейчас туда уже не поедешь. На каноэ ходил Сергей Киреев, известный в прошлом слаломист, сейчас он не участвует в соревнованиях, в последнее время ходит на каноэ в Непал.

ВМ: А на Муксу на чем ходили?

П: На двух катамаранах. В 83-м году мы были третьими, можно сказать, вторыми, потому что Муксу прошли в 81-м сразу двумя группами. Вопрос о байдарках вообще не стоял, так как эта река не байдарочного уровня. Это вполне хорошая задача для современных спортсменов на полиэтиленовых каяках. Начинали с притока Билянд-Киик (дословный перевод - "место, где бродят козлы"). Мы решили, что для начала маршрута это подходит... А вообще, Муксу берет начало из ледника Федченко.

Муксу - предпоследняя река в Союзе, которая была пройдена. Последняя из серьезных рек - Сарыджас - тоже в итоге была пройдена на катамаранах. Все, что можно было, прошли - уложились за десять лет. В последнем походе я не участвовал, им руководил мой ученик и соратник Сергей Крюков. Поход занял первое место на чемпионате России 99-го года. Трудность в том, что река идет в Китай, обратный путь приходится делать по горам. Если при деньгах, то самолетом летите до Бишкека или до Алма-Аты, оттуда берете такси и через сутки приезжаете на реку. А выходить из ущелья - нужно оставить катамаран, каяк - да все, и неделю топать через перевалы и ущелья домой на высоте около 4000 метров над уровнем моря. В принципе, перевалы не сложные, нужен просто большой запас продуктов. Очень долго на эту реку не пускали пограничники. Всякие горные и водные экспедиции приходилось согласовывать с КГБ. Первый раз мы взялись за Сарыджас в 88-м году, но нам тогда даже маршрутная комиссия отказала. Сказали: "Вы, извините, кто - туристы-водники? А это же пик Победы, пик Хан-Тенгри, это альпинисты, горные туристы. Они делом занимаются, а вы там в канаве грязной хотите поплавать. Мы не будем ходатайствовать перед КГБ". Потом, с 90-го года, ослабло, нам разрешили, но все равно мы проплавали по Сарыджасу с вертолетами над головой каждый день. Сбрасывали нам постоянно письмо с камнем, где писали: заканчивайте, мол, это дело, иначе будем стрелять. Мы этого очень побаивались.

После были реки попроще, дагестанские. Потом Бзыбь, сложная река. Сейчас пройти нельзя, потому что Абхазия. Мы ходили ее с нашими слаломными замашками - на байдарках, каноэ. Естественно, советская тусовка за нами следила, узнавала как чего. Мы были немного впереди, старались быть... Конечно, наличие мощной секции во многом этому способствовало.

ВМ: Интересно, что сейчас каяками страхуют большие сплавные суда, рафты, а вы катамаранами страховали байдарки. И еще вопрос - почему в западном понимании слово "первопрохождение" означает именно прохождение на каяке?

П: Неправомерное сравнение разных вещей. Каяками страхуют рафты, чтобы вылавливать зазевавшихся клиентов. Такой, западный, подход к организации коммерческих сплавов. А мы страховали на сложных, спортивных реках. К тому же тогда это был вообще другой тип сплава. Это был тот советский туризм, которого нигде в мире сейчас не существует... Когда вы закупали продуктов на месяц, грузили вместе с байдарками и катамаранами в поезд и ехали куда-нибудь в Саяны. А там со всем грузом еще шли "пешку" через три-четыре перевала до начала реки. Районы сплава были далеко, дорог не было, да и сейчас нет.

В таких условиях разборный компактный катамаран - вещь очень удобная.

По российским масштабам Европа с ее дорогами и отелями-мотелями - это смешно. Поэтому мне кажется наш самодеятельный туризм очень даже самобытным, а вовсе не каким-то отсталым. Просто он другой. Да я вообще считаю, что Запад и Россия - это две разные цивилизации, уж в туристическом плане точно.

К счастью, судя по Интернету, этот наш водный туризм никуда не делся, а может, даже стал и более массовым, чем в советское время. Мы еще не говорили про такое отдельное явление, очень популярное в Сибири, как сплав на "карабобеле", или иначе "бублике". Эта конструкция обладает максимальной живучестью из всех сплавных посудин, и на ней проходят страшные штуки, вроде участка водопадов на Чульче или Карагемского прорыва на Аргуте. Нужно видеть своими глазами, чтобы понять - расходы по 200 кубов, падение 50 - 100 метров на километр. Ни на каком каяке это не пройти...

ВМ: Тем не менее все Ваши воспитанники придерживаются точки зрения, что каяк в смысле интереса, единоборства со стихией, чувства воды - это самое совершенное средство сплава. Не знаю уж, Ваша это заслуга или эволюция сознания.

П: Я действительно байдарочник, и по природе, и по воспитанию, и мне очень приятно, что мои ученики, которые часто появляются на страницах вашего журнала, многого достигли и превзошли мои достижения. Например, прохождение водопада на Мзымте меня очень впечатлило. Бесподобная вещь, высокого класса, и способно на такое считанное число людей в мире.

Что мне хочется подчернуть... Да, каяк действительно такая посудина, где ты гораздо ближе к природе, к потоку, чем на любом другом плавсредстве - катамаране или "бублике". На каяке ты - как частичка, как молекула воды, и от твоего мастерства зависят и ощущения, и даже жизнь. Тем не менее это лишь малая часть российского водного движения, которое само по себе - огромный пласт. В нем и катамаранщики, и "бублики", и плотовики, и слаломисты, и родеисты... И это хорошо. Как известно, видовое разнообразие - залог выживания популяции.

ВМ: С высоты Вашего могучего опыта каким бы Вам хотелось видеть будущее гребного слалома? Какие тенденции Вы видите сейчас?

П: Хотелось бы видеть просто больше всего - и родео, и гребного слалома. Без тренировок родео невозможно, поэтому оно ничуть не хуже гребного слалома. Перевороты, крены, вращения - это так же сложно. Конечно, родео отдельная дисциплина. Вот чего нет совсем в России, так это спуска скоростного. Лодки длиной шесть метров. В мире таких соревнований очень много. Чемпионаты мира есть. В России почему-то нет. Это непростое дело - развиваться. Здесь должна быть какая-то база, что для гребного слалома, что для родео, что для катамаранов. Такого у нас, к сожалению, очень мало. Нашу базу сейчас у нас отобрали. Ну если распался СССР, то что уж говорить о гребном слаломе. Пытаюсь организовать другие секции, клубы. На Западе тоже все это крутится вокруг клубов.

Почему отобрали базу? Не знаю. Там помещалось пять тысяч слаломистов, каякеров, катамаранщиков, плотовиков - всех кого хотите. Это стрелка Сходни и Москвы-реки в Тушино. Сейчас там все ржавеет. Отобрали, и ничего не происходит. Мы сейчас сделали в ПТУ, там есть два контейнера, куда можно поместить лодки. Но все равно, сами посудите, когда у вас лодка на балконе или машина на улице - это же неудобно. Должно быть место, где починиться, где переодеться, где пива попить. Это обязательно есть везде - и в Чехии, и в Германии, и в Англии.

У меня друг - президент одного из лучших слаломных каналов в мире в Аугсбурге, недалеко от Мюнхена. Государство построило этот канал для гребного слалома, создало небольшую инфраструктуру, там есть клуб, есть где хранить лодки, бар, несколько секций, есть свое управление. У них там иногда происходят стычки: родеисты приезжают в бочки и, значит, болтаются там, а слаломистам нужно обязательно на скорости повороты делать. Как-то они между собой распределяют время. Должно быть именно так: место для тренировок, где могут работать несколько секций. Вот этого пока у нас нет. В советское время были планы построить канал для гребного слалома в Крылатском, там есть место. Москва-река делает петлю, значит, можно прокопать канаву, забетонировать. Воды в Москве много. Я думаю, рано или поздно это все устроится, с моей помощью или еще с чьей-то. Но здесь речь идет уже не о каком-то творчестве, а о работе локтями.

Раньше я писал статьи, которые не печатали - считали буржуазными. Говорил в них, что в Москве, а не на Кавказе всегда будут горные лыжи, гребной слалом, дельтапланеризм, и прочее, потому что здесь средоточие интеллектуальных, культурных мозгов, технической мысли. Вот чего не хватает в Москве - это таких мест, клубов, баз. Водоемы есть - должны быть базы.

Родеистов у нас сколько? Пять, двадцать? Это не масштабы для Москвы. Я собираюсь переехать со своей большой семьей (у меня трое детей) в Южное Бутово. В Южном Бутове 200 тысяч человек. Можно было бы организовать там секцию гребного слалома и водного туризма. Вода есть, гладкая, правда, но ничего не поделаешь, нет горной реки в Москве. Детей полно, им нечего делать. Дается объявление по кабельному телевидению Юго-Западного округа: приходите ребята, к нам в секцию. Придет сразу триста человек в первый день, во второй пятьсот и так далее. А заниматься людям негде, пригласить некуда. Штуку эту нужно создать. Когда она появится, возникнут разговоры: что лучше - гребной слалом, родео или водный туризм? Так или иначе, нужно тренироваться, нужно грести каждый день, нужно бегать, поднимать штангу.

Сейчас те, кто покупают лодки, хранят их в гараже, я, например. Нужна машина, чтобы поехать куда-то. Все это так нетехнологично.

Почему у нас хороших спортсменов так мало? Если послать их в крохотную Швейцарию, наших будет пять, а тех будет сто. Я бы хотел видеть больше наших и в гребном слаломе, и в родео, и в скоростном спуске. Нужна школа в широком понимании этого слова. Не "олд скул" и "нью скул" - это всегда было, есть и будет, кто-то впереди, кто-то в "мейнстриме". А просто "скул" - система подготовки, без которой невозможны высокие результаты ни в слаломе, ни в родео, ни в экстремальном сплаве.

Ребятам повезло, они попали в отличную струю, именно в хорошую школу. Антон Лазько, Арсений Болдырев, Костя Васин, Саша Давыдов, Дима Ромашкин, Миша Селезнев занимались гребным слаломом, сейчас они переключились на игровую походную штуку, достигли больших высот на нашем российском уровне. Я им по-хорошему завидую.

Гребной слалом - это каждодневный труд. Вот вы позанимались некоторое время в секции, а потом это уже опыт, прохождение рек. Водопад на Мзымте, который прошли - это высокий, мировой уровень. Или эта Войница, про которую вы мне тут рассказывали... Это действительно сложно, и способны на такое очень немногие.

Чтобы такое показывать в 25 лет, нужно в 14 прийти в секцию. А чтобы в нее придти, она должна быть.